Отправлено: 13.07.09 18:07. Заголовок: Подоплека казни на берегу Лиса

 Отправлено: 14.07.09 21:26. Заголовок: Единственный человек..

Из книги Ю. Галаниной "Да, та самая миледи"



ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ ФИНАЛ ДИКОЙ ОХОТЫ

Карета ждала меня шагах в пятидесяти от Фестюбера.

Форейтор был ранен. Пришлось оставить его в деревне. Мы поменяли лошадей и поехали дальше.

Я не старалась предпринять особых мер предосторожности. Человек не птица, крыльев у него нет. И на земле после него всегда останутся знаки его пребывания, так что тот, кто ищет, найдет, не стоит и время тратить, заметая след.

Из Фестюбера мы поехали на Фромель, из Фромеля в Армантьер.

В Армантьере я остановилась в гостинице, где попросила хозяина подыскать мне уединенное жилье в окрестностях городка, так как я, путешествующая дама, собираюсь пожить некоторое время здесь. Желательно, неподалеку от Лиса.

Такое жилье нашлось там, где я и рассчитывала его найти, — шагах в ста от парома стоял одинокий дом, окруженный живой изгородью. Туда я и переехала, отправив карету в гостиницу.

День прошел тихо. Я не спеша гуляла в окрестностях дома.

Кончились дела, кончились заботы, осталось одно ожидание.

В этот день лето стало осенью. После полудня небо заволокло, к ночи должна была разыграться гроза. Так оно и случилось.

Тучи падали на землю под тяжестью дождя, блестели вспарывающие их шпаги молний.

Пушечным раскатом грохотало то за рекой, то где-то в районе деревни Ангенгем, то за Ришбургским лесом.

Я вернулась в дом, растопила камин.

Зажгла лампу, поставила на стол.

Камин горел плохо, не мог согреть долго стоявший без людей дом, было сыро и промозгло. Я закуталась в мантилью, пододвинула стол поближе к очагу, села на табурет и, поставив локти, подперла голову руками.

Ну что же, я готова… Вот теперь я готова. Где вы, мои храбрые мстители?

Земля втягивалась в ночь. За стенами домика шумел целующий землю дождь, обострившимся слухом я слышала чьи-то шаги, треск в живой изгороди.

Заржала лошадь.

Я медленно подняла голову. К стеклу окна с той стороны, где дождь, прильнуло бледное лицо. Атос.

Ну что же, начинаем последнее представлени. Господи, как же страшно, как страшно…

Я вскрикнула.

Атос толкнул коленом и руками раму. Стекло лопнуло длинными клиньями, осыпалось внутрь. Он впрыгнул в комнату.

Здравствуй, муж мой!

Посмотрим, кто стоит за дверью. Я быстрыми шагами пересекла комнату, открыла дверь — на пороге стоял д'Артаньян. Все правильно.

Д'Артаньян выхватил из-за пояса пистолет. Боится, что сбегу? Куда?

Атос поднял руку.

— Положи оружие на место, д'Артаньян. Эту женщину надлежит судить, а не убивать. Подожди еще немного, и ты получишь удовлетворение… — невыразительно сказал он. — Войдите, господа.

Кажется, не прошло и десяти лет, как граф де Ла Фер понял, как же следует правильно вести дела.

В комнату вошли Портос, Арамис, дорогой брат Винтер и человек в красном плаще.

Да, я была права, о как я была права!

В каждом окне, не исключая того, что разбил Атос, застыли слуги. Дверь тоже охранялась.

Началась самая захватывающая игра в моей жизни.

Игра на жизнь, игра против пятерых, игра, которой нигде никогда не было и больше не будет.

Бесследно испарился страх, осталось одно вдохновенное возбуждение, каким на сцене провидение наделяет гениев, а в жизни безумцев.

Ну что же, Вы были правы, судите меня, господа!

С воплем ужаса встретила я появление охотников на меня. Рухнув на стул, я закричала:

— Что Вам нужно?

— Нам нужна, — медленно сказал Атос, — Шарлотта Баксон, которую звали сначала графиней де Ла Фер, а потом леди Винтер, баронессой Шеффилд.

— Это я, это я! Чего Вы от меня хотите? — прижала я руки к груди.

— Мы хотим судить Вас за Ваши преступления, — сказал Атос. — Вы вольны защищаться; оправдывайтесь, если можете… Господин д'Артаньян, Вам первому обвинять.

Если судьи уже вынесли приговор, защищаться бессмысленно. Ибо никогда не услышат тебя те, в чьих ушах звучат слова: «Виновна!»

Шагнул вперед д'Артаньян.

— Перед Богом и людьми обвиняю эту женщину в том, что она пыталась отравить Констанцию Бонасье!

Значит, рвотное сработало как нужно. Д'Артаньян обернулся к Портосу и Арамису.

— Мы свидетельствуем это, — сказали вместе оба мушкетера.

— Перед Богом и людьми обвиняю эту женщину в том, что она покушалась отравить меня самого, подмешав яд в вино, которое она прислала мне из Виллеруа с подложным письмом, желая уверить, что это вино — подарок моих друзей! Бог спас меня, но вместо меня умер другой человек, которого звали Бризмоном.

Что же ты, вспоминая мои злодейства, не вспомнишь, благородный д'Артаньян, собственные поступки, которые вынудили меня защищаться? Ты думаешь, для Бога они куда менее тяжкий грех?

— Мы свидетельствуем это, — сказали Портос и Арамис.

— Перед Богом и людьми обвиняю эту женщину в том, что она подстрекала меня убить графа де Варда, и так как здесь нет никого, кто мог бы засвидетельствовать истинность этого обвинения, я сам ее свидетельствую! Я кончил, — сказал д'Артаньян.

Насколько избирательная память!

Что же ты не засвидетельствуешь, безупречный д'Артаньян, что сделал все возможное, прибегнув к подлости, подлогу и обману, чтобы я возненавидела графа де Варда? Или храброму кавалеру Богом и людьми прощается куда больше, чем презренной женщине?

Д'Артаньян перешел на другую сторону комнаты. Арамис и Портос перешли вслед за ним.

— Ваша очередь, милорд! — сказал Атос, играющий сейчас роль прокурора.

Вперед вышел дорогой брат.

— Перед Богом и людьми обвиняю эту женщину в том, что по ее наущению убит герцог Бекингэм!

Охотно признаю эту вину!

Только не забудьте упомянуть, милорд, что я сделала все по Вашему наущению. Именно Вы усомнились в моей способности подчинять людей своей воле и предложили проделать это, будучи у Вас в заточении. Вы мой сообщник, такой же послушный, как и Фельтон, только куда более тупой!

— Герцог Бекингэм убит? — хором воскликнули ошеломленные новостью мушкетеры.

— Да, — сказал деверь, — убит! Получив Ваше письмо, в котором Вы меня предостерегали, я велел арестовать эту женщину и поручил стеречь ее одному верному и преданному мне человеку. Она совратила его, вложила ему в руку кинжал, подговорила его убить герцога, и, может быть, как раз в настоящую минуту Фельтон поплатился головой за преступление этой фурии…

И за глупость своего командира, дорогой брат, за глупость и грубость…

Мои неподкупные, беспристрастные судьи содрогнулись.

— Это еще не все! — продолжил ободренный успехом своей речи деверь. — Мой брат, который сделал Вас своей наследницей, умер, прохворав всего три часа, от странной болезни, от которой по всему телу идут синеватые пятна. Сестра, отчего умер Ваш муж?

Дорогой брат, я желаю знать это не меньше Вашего! И чем было вызвано Ваше разочарование, когда после его смерти Вы неожиданно для себя узнали, что наследница я? Так все-таки, отчего же умер мой муж? От кого?

— Какой ужас! — доверчиво ужаснулись Портос и Арамис.

— Убийца Бекингэма, убийца Фельтона, убийца моего брата! — несолидно заверещал деверь. — Я требую правосудия и объявляю, что если не добьюсь его, то совершу его сам!

Добьешься, милый, добьешься. Ты так долго этого ждал, что тебе не откажут в удовольствии прикончить меня.

Винтер отошел и спрятался за спиной д'Артаньяна.

Я уронила голову на руки, слушая весь этот вздор и мысленно пререкаясь с судьями. Надо, чтобы моего насмешливого лица никто не видел.

— Теперь моя очередь… — принялся изливать душу собранию де Ла Фер. — Моя очередь. Я женился на этой женщине, когда она была совсем юной девушкой, женился против воли всей моей семьи. Я дал ей богатство, дал ей свое имя, и однажды я обнаружил, что эта женщина заклеймена: она отмечена клеймом в виде лилии на левом плече.

Ну что можно было посоветовать драгоценному супругу, убитому горем?

В следующий раз, когда придет охота жениться, надо осмотреть выбранную девушку всю целиком, чтобы потом не сетовать на кривые ноги или заклейменные плечи. Вот сейчас, кстати, мой выход.

Я вскочила и крикнула:

— О! Ручаюсь, что не найдется тот суд, который произнес надо мной этот гнусный приговор! Ручаюсь, что не найдется тот, кто его выполнил!

— Замолчите! — произнес глухой голос. — На это отвечу я.

Человек, закутанный в красный плащ, вышел вперед.

Все головы повернулись в его сторону.

— Кто это? Кто это? — с удовольствием кричала я, изображая испуг.

Человек медленно подошел к столу, откинул капюшон, снял маску.

Если некоторое время сидеть молча, а потом вскочить и отшатнуться к стене, то все поймут, что ты испытываешь дикий ужас.

— Нет-нет! — кричала я на весь дом. — Нет! Это адское видение! Это не он!.. Помогите! Помогите!

Если потом обернуться и вцепиться пальцами в стену, то решат, что тебе еще страшнее.

Конечно, это был не он. Того человека давно нет в живых. Это мой единственный настоящий брат на этой холодной земле. Мой Жерар. И этим спектаклем я обязана именно ему.

— Да кто же Вы? — пораженно воскликнули мушкетеры.

— Спросите у этой женщины, — ткнув в, меня пальцем, сказал брат. — Вы сами видите, она меня узнала.

— Лилльский палач! Лилльский палач! — завывала я лицом к стене.

Все отшатнулись от человека в красном, как от прокаженного.

— О пощадите, пощадите, простите меня! — восклицала я, упав на колени.

— Я вам говорил, что она меня узнала! — мрачно сказал Жерар, топорща черную бороду. — Да, я палач города Лилля, и вот моя история.

Все со страхом смотрели на него. Жерар начал свою часть комедии.

— Эта молодая женщина была когда-то столь же красивой молодой девушкой. Она была монахиней Тамплемарского монастыря бенедиктинок. Молодой священник, простосердечный и глубоко верующий, отправлял службы в церкви этого монастыря. Она задумала совратить его, и это ей удалось: она могла бы совратить святого.

Спасибо, брат!

— Принятые ими монашеские обеты были священны и нерушимы. Их связь не могла быть долговечной — рано или поздно она должна была погубить их. Молодая монахиня уговорила своего любовника покинуть те края, но, для того чтобы уехать оттуда, чтобы скрыться вдвоем, перебраться в другую часть Франции, где они могли бы жить спокойно, ибо никто бы их там не знал, нужны были деньги, а ни у того, ни у другого их не было. Священник украл священные сосуды и продал их; но в ту минуту, когда любовники готовились вместе уехать, их задержали.

Д'Артаньян слушал, открыв рот.

В нашей семье первые уроки правильной речи я получила именно от Жерара.

— Неделю спустя она обольстила сына тюремщика и бежала. Священник был приговорен к десяти годам заключения в кандалах и к клейму. Я был палачом города Лилля, как подтверждает эта женщина. Моей обязанностью было заклеймить виновного, а виновный, господа, был мой брат! Тогда я поклялся, что эта женщина, которая его погубила, которая была больше, чем его сообщницей, ибо она толкнула его на преступление, по меньшей мере разделит с ним наказание. Я догадывался, где она укрывается, выследил ее, застиг, связал и наложил такое же клеймо, какое я наложил на моего брата. На другой день после моего возвращения в Лилль брату моему тоже удалось бежать из тюрьмы. Меня обвинили в пособничестве и приговорили к тюремному заключению до тех пор, пока беглец не отдаст себя в руки властей. Бедный брат не знал об этом приговоре. Он опять сошелся с этой женщиной; они вместе бежали в Берри, и там ему удалось получить небольшой приход. Эта женщина выдавала себя за его сестру. Вельможа, во владениях которого была расположена приходская церковь, увидел эту мнимую сестру и влюбился в нее, влюбился до такой степени, что предложил ей стать его женой. Тогда она бросила того, кого уже погубила, ради того, кого должна была погубить, и сделалась графиней де Ла Фер…

…Если человек очень хочет поверить, он поверит.

Жерар был прав, когда говорил это в ответ на мои сомнения.

Пять человек, изображающих суд, находящихся в здравом уме и твердой памяти, охотно съели все, что он им предложил, и ни у одного не зародилось даже тени сомнения, каким это образом, находясь в столь тесных отношениях с одним мужчиной, я выдала себя за невинную девушку с другим. Да будьте уверены, не обнаружь после первой брачной ночи граф де Ла Фер на простыне все признаки моей девственности, я очутилась бы на том дереве еще раньше. Ах да, я забыла, я же демон! И тот, кого я бросила, ни полслова графу не шепнул, безропотно нас обвенчал и исчез, какое редкостное благородство со стороны человека, которому искалечили жизнь!

Никто не знает людей так, как палач, прав был Жерар, ох как прав!

Де Ла Фер кивал, подтверждая слова человека в красном.

— Тогда мой бедный брат, впав в безумное отчаяние и решив избавиться от жизни, которую эта женщина лишила и чести, и счастья, вернулся в Лилль. Узнав о том, что я отбываю вместо него заключение, он добровольно явился в тюрьму и в тот же вечер повесился на дверце отдушины своей темницы. Впрочем, надо отдать справедливость — осудившие меня власти сдержали слово. Как только личность самоубийцы была установлена, мне возвратили свободу. Вот преступление, в котором я ее обвиняю, вот за что она заклеймена!

Спасибо, брат, тебя единственного я выслушала с удовольствием.

— Господин д'Артаньян, — перешел к заключительной части суда Атос. — Какого наказания требуете Вы для этой женщины?

— Смертной казни, — ответил д'Артаньян.

Браво, мой мальчик! Только и ты имеешь полное право занять рядом со мной скамью подсудимых, крылья твои совсем не белы.

— Милорд Винтер, какого наказания требуете Вы для этой женщины?

— Смертной казни!

Сбылись твои чаяния, дорогой брат, не стою я теперь между тобой и миллионом. Но и ты не ангел, а такой же виновный, как я.

— Господин Портос и господин Арамис, Вы судьи этой женщины. К какому наказанию присуждаете Вы ее?

— К смертной казни.

А мне кажется, громкое слово «суд» тут совершенно излишне, расправа — она всегда расправа.

— Шарлотта Баксон, графиня де Ла Фер, леди Винтер, — поднял руку Атос, — Ваши злодеяния переполнили меру терпения людей на земле и Бога на небе. Если Вы знаете какую-нибудь молитву, прочитайте ее, ибо Вы осуждены и умрете.

Да, дорогой супруг, да, для Вас я так и осталась грязью на сапогах, которую надо стряхнуть. По-прежнему ни один благородный кавалер и пальцем не пошевелил, чтобы узнать, как же оно было на самом деле.

Единственный человек в мире до конца выяснил все подробности, ничему не веря на слово, но и не покладая рук в поисках правды, и существует только одно преступление, за которое я несу здесь наказание, — подстрекательство к убийству Бекингэма; оно было сделано по его поручению.

Но и сейчас я считаю то, что он делает, на голову лучше, чище и в конечном итоге благороднее мелких поступков всех этих людей вокруг!

Людей, которые кичатся своим благородством, но вешают жен, словно падаль, на деревьях без суда и следствия.

Людей, которые заявляют, что, кроме чести и гордости, у них ничего нет, а лезут в постель к женщине, без тени сомнения выдавая себя за другого человека, вмешиваясь в чужую любовь и изменяя своей.

Людей, которые ради рент и титулов готовы сжить со свету всех своих родственников.

Людей, что охотно живут за счет женщин, будь они прокуроршами или герцогинями, но все равно считают их грешными, слабыми созданиями, стоящими куда ниже благородных кавалеров.

Во мне, как в зеркале, отразились все их поступки, и, уличенные, они готовы совместно разбить это зеркало, потому что компанейская вина куда легче вины персональной.

Так пусть умрет коварная миледи, пусть очистит этот мир от своего грязного присутствия и оставит благородных людей строить честную, чистую и правильную жизнь!

Теперь надо встать с колен. Начинается самое интересное.

Человек в красном вывел меня из дома.

Мушкетеры и дорогой брат вышли вслед за нами, их слуги последовали за господами.

Дом стоял распахнутый настежь, пустой, как и раньше, лишь чадила лампа на столе.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ МАЛЕНЬКАЯ РЕЧКА ЛИС

Пока судили и рядили, время приблизилось к полуночи.

Гроза утихла, тучи собрались в одной части неба, словно отступающая армия.

Стремительно стареющая луна вставала за городком Арманть-ер, делая его дома, крыши и ажурную колокольню плоскими, словно вырезанными из черной бумаги.

Впереди катил свои серые воды Лис, другой его берег был чужой страной. Там виднелись темные купы деревьев. Над ними клубились облака цвета багровой одежды лилльского палача.

По левую руку от нашей маленькой компании замерла старая, заброшенная мельница, крылья ее поникли.

Мы шествовали по равнине, направляясь к реке. Слева и справа от дороги темными корявыми пятнами выступали низкорослые деревья.

За рекой продолжали неистовствовать молнии, пропарывая дыры в багряном плаще облаков. Нацелованная дождем земля раскисла, была влажная и податливая, сильно пахли травы.

Два лакея держали меня за руки и вели впереди всех.

Жерар шел за ними. Затем мушкетеры и Винтер, замыкали шествие остальные слуги.

Надо было повеселиться напоследок. Кто же добровольно идет на смерть?

— Вы получите по тысяче пистолей каждый, если поможете мне бежать! — шепнула я ведущим меня лакеям. — Но если Вы предадите меня в руки Ваших господ, то знайте: у меня здесь поблизости мстители, которые заставят Вас дорого заплатить за мою жизнь!

Слуги заколебались.

Атос, услышавший, что я говорила, быстро подошел к нам.

— Смените этих слуг, — скомандовал он. — Она что-то говорила им, на них уже нельзя полагаться.

Правильно, нельзя.

Лакеи, шедшие в арьергарде, переместились в авангард.

Вот и мой маленький Лис, как я его люблю еще с детства!

Когда мы дошли до берега, лилльский палач, опять в плаще и маске, начал связывать мне руки и ноги. Мушкетеры ждали, слуг отослали назад, чтобы посторонних сейчас не было.

Теперь мне предстояла самая сложная в жизни задача. И сделать ее надо было грамотно.

— Вы подлые, вы презренные убийцы! — завопила я. — Вас собралось десятеро, чтобы убить одну женщину! Берегитесь! Если мне не придут на помощь, то за меня отомстят!

— Вы не женщина, — холодно бросил граф де Ла Фер. — Вы не принадлежите к человеческому роду. Вы демон, вырвавшийся из ада, и мы заставим Вас вернуться на свое место.

— О, добродетельные господа, — разнесся над несущей воды рекой мой крик. — Имейте в виду, что тот, кто тронет волосок на моей голове, в свою очередь будет убийцей!

Мушкетеры дружно взглянули на человека в красном.

— Палач может убивать и не быть при этом убийцей, — как всегда безупречно логично ответил Жерар. — Он последний судья и только. Nachrichter, как говорят наши соседи-немцы.

Мужчины внимательно смотрели, как он стягивает веревку на моих ногах.

— Но если я виновна, если я совершила преступления, в которых Вы меня обвиняете, — прорычала я, — то отведите меня в суд! Вы ведь не судьи, чтобы судить меня и выносить мне приговор!

— Я предлагал Вам Тайберн, — оттер цлечом Атоса и выступил вперед дорогой брат. — Отчего же Вы не захотели?

— Потому что я не хочу умирать! — объяснила я ему и пообещала: — Я поступлю в монастырь, я сделаюсь монахиней.

Жерару, видимо, не нравилось то время, когда я воспитывалась в монастыре.

— Вы уже были в монастыре, — прогудел он, — и ушли оттуда, чтобы погубить моего брата.

Надо сказать, затянул он на мне путы на совесть — я не смогла встать и упала.

Жерар поднял меня, чтобы нести к лодке. Но, по-моему, я еще недостаточно вымотала своих палачей. Мне нужна хоть капля раскаяния с их стороны.

— Ах, боже мой, боже мой! — зашлась я в крике. — Неужели Вы хотите меня утопить?..

Первым не выдержал д'Артаньян. Он заткнул уши ладонями, повернулся к реке спиной и уселся на пень.

— Я не могу видеть это ужасное зрелище! — простонал он. — Я не могу допустить, чтобы эта женщина умерла таким образом!

Напомнить тебе, мальчик, с чего началось это захватывающее приключение?

— Д'Артаньян! Д'Артаньян! — кричала я исступленно. — Вспомни, что я любила тебя!

Гасконец встал и шагнул ко мне. Неужели спасет?

Дорогой супруг, в отличие от д'Артаньяна, забыл, с каким восторгом он приходил ко мне в спальню по ночам, поэтому он выхватил шпагу и загородил гасконцу дорогу.

— Если Вы сделаете еще один шаг, д'Артаньян, — слетела с него обычная невозмутимость, — мы скрестим шпаги!

Д'Артаньян упал на колени, губы его беззвучно зашевелились, он бормотал молитвы.

— Палач, исполняй свою обязанность, — сквозь зубы сказал Атос.

— Охотно, Ваша милость, — невозмутимо отозвался Жерар, — ибо я добрый католик и твердо убежден, что поступаю справедливо, исполняя мою обязанность по отношению к этой женщине.

Жерар и тут остался собой.

Атос, граф де Ла Фер, мой супруг, приблизился ко мне и сказал:

— Я прощаю Вам все зло, которое Вы мне причинили. Я прощаю Вам мою разбитую будущность, прощаю Вам мою утраченную честь, мою поруганную любовь и мою душу, навеки погубленную тем отчаянием, в которое Вы меня повергли! Умрите в мире!

У меня было такое чувство, что он говорит мои, адресованные ему слова. Будь счастлив, любимый!

Копируя до мелочей Атоса (который просто завораживал дорогого брата благородством своих манер), подошел расчувствовавшийся Винтер.

— Я Вам прощаю, — всхлипнул он, — отравление моего брата и убийство его светлости лорда Бекингэма, я Вам прощаю смерть бедного Фельтона, я Вам прощаю Ваши покушения на мою жизнь! Умрите с миром!

А не заплакать ли мне от умиления?

Приблизился побелевший д'Артаньян.

— А я прошу простить меня, сударыня, за то, что я недостойным дворянина обманом вызвал Ваш гнев. Сам же я прощаю Вам Вашу жестокую месть, я Вас прощаю и оплакиваю Вашу участь! Умрите с миром!

Хоть один извинился, и то приятно.

Но ты поздно просишь прощения, мой мальчик, меня уже убивают, убивают из-за твоих неблаговидных дел, из-за того, что ты сунул свой гасконский нос туда, куда тебя совсем не просили, разве ты этого не понял?

Я решила внести в эту трагическую минуту немножко загадочности и прошептала:

— I am lost! I must die!

С трудом, но я встала, внимательно посмотрела на пятерых мужчин, подолгу задерживаясь на каждом лице. Все они отводили глаза.

— Где я умру? — спросила я их.

— На том берегу, — ответил от лодки Жерар.

Он подхватил меня и посадил в лодку. Когда сам занес ногу, Атос вдруг некстати сказал:

— Возьмите, вот вам плата за исполнение приговора. Пусть все знают, что мы действуем как судьи.

Какая трогательная забота о сохранении чести. Прав был Жерар!

— Хорошо, — принял лилльский палач тяжелый мешок с золотом. — А теперь пусть эта женщина тоже знает, что я исполняю не свое ремесло, а свой долг.

И он швырнул золото в воду.

Да верю я тебе, брат, ты, пожалуй, единственный в мире, кому я еще верю, не подбадривай меня, я не боюсь. Кого мне бояться? Этих господ? Их пятеро, но впятером они отчаянно боятся меня, ни один не смог взглянуть мне в глаза, потому что они знают: не справедливости они жаждут, а жертвы для ублажения своего разбуженного ужаса. Бог им судья.

Лодка отчалила и понесла меня по водам Лиса к тому берегу. Она легко скользила вдоль паромного каната. От серой воды поднимался белый туман.

Я смотрела в глаза людям, остающимся на этом берегу.

Запомните меня, хорошенько запомните! Ни единой буквой я не отступлюсь от того, что делала на этой земле.

Все они молча и одновременно опустились на колени.

Жерар молчал — река хорошо разносит звуки, лишь глазами показал на меч. Он прав — миледи всегда борется до конца. Я перерезала о меч веревку на ногах.

Только лодка коснулась берега, я выпрыгнула на землю и бросилась бежать. Разумеется, бежать со связанными руками да еще по склизкой земле — чистой воды безумие, я поскользнулась на откосе.

— Правильно, сестра! — шепнул Жерар, с мечом подходя ко мне.

Я обреченно застыла на коленях, опустив голову.

Лилльский палач медленно поднял меч, блестевший в свете ущербной луны.

Резкое движение вниз, мой истошный крик…

Вот и второй раз меня не стало.

Палачи знают, что бесстрастно смотреть на казнь могут лишь зеваки. Люди, осудившие преступника, всегда отводят взгляд.

Все мужчины, коленопреклоненные на том берегу, опустили головы, когда раздался последний крик жертвы.

…Меч свистнул рядом со мной, в ту же секунду весьма болезненным пинком Жерар сбил меня в лощину и вытянул из ямки приготовленное обезглавленное тело, весьма похоже состряпанное из мешка, набитого землей и камнями. Череп, недавно красовавшийся на его столе, играл роль моей головы. Обмотанный тряпкой, с желтой куделей на макушке — с того берега от оригинала он был неотличим.

Когда мушкетеры подняли головы, Жерар уже отстегнул свой красный плащ, разостлал его на земле и упаковывал в него мои бренные останки.

Связав концы плаща, он взвалил его на плечо, донес до лодки и опустил на дно. Затем выехал на середину реки.

Подняв над водой тяжелую ношу, он густым голосом, слышным до побережья, крикнул:

— Да свершится правосудие Божие!

Уж кто-кто, а Жерар загубил в себе дарование великого актера.

Серые воды Лиса приняли в себя то, что считалось Анной де Бейль, Шарлоттой Баксон, графиней де Ла Фер, леди Винтер, баронессой Шеффилд.

Измазанная мокрой землей, замерзшая и смертельно уставшая, я лежала в неглубокой лощинке на той стороне реки.

Я все-таки победила, я живу.

С того берега реки я наблюдала, как уходят мушкетеры с места казни. Жерар должен был доехать с ними до Бетюна, а затем, убедившись, что они покинули город, вернуться за мной. Недоступным светом манили окна одинокого домика. В лампе оказалось больше масла, чем я думала.

…Когда я появилась на пороге его дома, Жерар понял меня с полуслова.

«Ну что же, — сказал он тогда, — если такое количество людей желают твоей смерти, дай им ее, только и всего».

И мы составили небольшой план.

Нетрудно было предугадать, что раз за дело взялся мой внезапно оживший супруг, то следует ожидать очередной красивой глупости.

Человек не меняется, и граф де Ла Фер, как обычно, пошел по самому простому пути, не утруждая себя излишней работой. За все эти годы мысль проверить, за какое все-таки преступление получила клеймо законная супруга, так и не посетила его благородную голову.

А вот устроить собственный суд — это вполне в его духе.

Он охотно поверил бы любому подвернувшемуся свидетелю моих злодеяний, лишь бы они соответствовали тому представлению обо мне, какое он вынес в одну секунду после того, как на той охоте платье сползло с моего плеча.

Мы с Жераром рассуждали так.

Пачкать руки собственным исполнением приговора ни граф де Ла Фер, ни его друзья не станут.

Поэтому они должны неминуемо обратиться за помощью к местному палачу, коим и был мой брат, единственный палач на всю округу. Ведь это ремесло, хоть и дает постоянный доход, к числу жалуемых гражданами не относится.

Это обстоятельство и давало мне возможность надеяться, что я благополучно выйду из игры, как решила.

А если палач окажется еще и заинтересованным в казни человеком, доверие к нему резко возрастет. Ужасы, рассказанные Жераром в дополнение к обвинениям мушкетеров, должны были укрепить веру судей в мое закостенелое злодейство, убить всякое сомнение и дать им окончательное право приговорить меня к смертной казни.

Придумать собственную казнь было просто, но как сложно воплощать в жизнь то, что придумал!

Не раз и не два волосы на голове вставали у меня дыбом и холодный пот тек по спине: а вдруг я неправильно оценила моих противников? Может быть, я думаю о них лучше или хуже, чем они того заслуживают? Может быть, стоит продолжить бегство, уехать в Париж, уехать под Ла-Рошель к кардиналу, покинуть страну, укрывшись в Брюсселе или Антверпене?

Но это было бы лишь оттягиванием конца, а нужно раз и навсегда завершить партию. Ради будущего моих детей я должна, должна была пройти через это, как бы не кричала от ужаса моя душа. Раз другого пути найти не смогла.

И только тогда, когда в окне одинокого домика у маленькой речки Лис, где я ждала и чувствовала, как горит на плече моя лилия, показалось мертвенно-бледное лицо графа де Ла Фер, тогда я поняла, что кости выпали из стаканчика шестерками вверх…

Простуду в этой мокрой лощинке я заработала жестокую.

Съежившись под тоненькой мантильей, подобрав ноги и обхватив себя руками, я ждала, прижавшись к стволу дерева. Некстати разнылось ножевое ранение. Ветер переменился, и тучи решили вновь наступать на Армантьер, опять зашелестел холодный дождь. Иногда я впадала в зыбкое забытье, слышала, как рядом потрескивает огонь в камине, чувствовала его тепло. Тогда мне начинало казаться, что я в домике, просто заснула за столом, сидя на грубом трехногом табурете, и все еще только впереди.

Смертельный страх вырывал меня из забытья, я видела сквозь занавес дождя тусклый огонек на той стороне, поникшую мельницу, провисший над водой канат парома. «ЭТО уже случилось» — успокаивалась я до нового приступа сна.

Наконец на реке послышался плеск. Приближалась лодка. С безразличным удивлением я поняла, что уже утро, серое и дождливое.

Жерар поднял меня на руки, перенес в лодку. Накрыл тяжелым грубым плащом.

Начался обратный путь с того берега.

С трудом переставляя ноги, поддерживаемая Жераром, я добралась до домика. Лампа там потухла, и камин давно погас. Сквозь раскрытую дверь и разбитое окно ветер закидывал во внутрь его дождевые капли.

Я прошла к столу и села на тот самый табурет. Уронила голову на столешницу. В голове звенело и кружилось. Было очень холодно.

— Я не смог достать карету, — сказал Жерар, — придется ехать верхом. Держись, я понимаю, что тебе плохо.

Я с трудом подняла голову и молча кивнула.

Жерар, обращаясь со мной так уверенно, как может обращаться только палач, которому отходят после казни одежды преступника, стянул с меня мокрое и грязное платье.

Затем куда менее уверенно начал натягивать на меня мужской костюм. Вскоре это занятие ему надоело, он постучал себя по лбу, достал откуда-то фляжку и заставил выпить меня обжигающей горло гадости, верно, из тех, что пьют наши моряки.

Я чувствовала, что его лекарство прожгло мне дыру в желудке, но зато стало тепло, я смогла одеться почти сама.

Жерар усадил меня на коня, вскочил на другого.

Под разочарованный шум дождя мы покинули одинокий домик у реки.

Единственный человек в мире до конца выяснил все подробности, ничему не веря на слово, но и не покладая рук в поисках правды, и существует только одно преступление, за которое я несу здесь наказание, — подстрекательство к убийству Бекингэма; оно было сделано по его поручению.

Но и сейчас я считаю то, что он делает, на голову лучше, чище и в конечном итоге благороднее мелких поступков всех этих людей вокруг!

Людей, которые кичатся своим благородством, но вешают жен, словно падаль, на деревьях без суда и следствия.

Людей, которые заявляют, что, кроме чести и гордости, у них ничего нет, а лезут в постель к женщине, без тени сомнения выдавая себя за другого человека, вмешиваясь в чужую любовь и изменяя своей.

Людей, которые ради рент и титулов готовы сжить со свету всех своих родственников.

Людей, что охотно живут за счет женщин, будь они прокуроршами или герцогинями, но все равно считают их грешными, слабыми созданиями, стоящими куда ниже благородных кавалеров.

Во мне, как в зеркале, отразились все их поступки, и, уличенные, они готовы совместно разбить это зеркало, потому что компанейская вина куда легче вины персональной.

Так пусть умрет коварная миледи, пусть очистит этот мир от своего грязного присутствия и оставит благородных людей строить честную, чистую и правильную жизнь!

 Отправлено: 17.07.09 19:30. Заголовок: Я не скажу, что хоро..

Я не скажу, что хорошо знакома с творчеством Галаниной, хотя, то что здесь выложено читаю с интересом. Но Миледи исчадием ада я не считала никогда. Это женщина, умная женщина, которая борется, пытается выжить в мире, который так к ней жесток.
Казнит женщину без суда, пусть она виновна, пусть она заклемена, но эти люди дворяне, и предполагается, что благородные, где же милосердие. Как минимум любой преступник имеет право на суд.

 Отправлено: 17.07.09 22:28. Заголовок: Лилит Они, типа, суд..

Лилит Они, типа, суд и совершали. "Божий суд". Просто Галанина лучше всего выражает мое отношение к этому, и показывает, как должно было бы быть.

 Отправлено: 18.07.09 22:34. Заголовок: Я все понимаю. Не пр..

Я все понимаю. Не признавать, насколько миледи была опасна - в конце концов, это равносильно тому, чтобы не воздавать ей должное. Но не могу я с одобрением относиться к ситуации "десять - на одну". Не могу, и все тут.

 Отправлено: 18.07.09 23:22. Заголовок: Джоанна А опасна она..

Джоанна А опасна она потому, что ей защищаться как-то надо. Она бы погибла еще раньше, если б не была опасна. Но десять на одну, ночью - это просто не по-мужски.

 Отправлено: 19.07.09 11:11. Заголовок: Действительно, глупа..

Действительно, глупая ситуация, нападать на женщину такой толпой, и потом долго и усердно выбирать, кто же из них может драться с ее сыном, ведь ему, в отличии от матери можно предложить дуэль.

 Отправлено: 19.07.09 21:29. Заголовок: Лилит пишет: ведь е..

Лилит пишет:

цитата:

ведь ему, в отличии от матери можно предложить дуэль.

Ему так и сказали: не могли же, мол, матушку вашу вызвать... А просто укокошить, значит, могли?

 Отправлено: 19.07.09 22:50. Заголовок: С Миледи мушкетёры о..

С Миледи мушкетёры очень несправедливо поступили!

 Отправлено: 21.07.09 18:56. Заголовок: Джоанна пишет: не м..

Джоанна пишет:

цитата:

не могли же, мол, матушку вашу вызвать... А просто укокошить, значит, могли?

Странная тогда штука это благородство. Какие-то двойные стандарты.

 Отправлено: 21.07.09 19:28. Заголовок: Как у одних знакомых..

Как у одних знакомых дядюшек.

 Отправлено: 23.07.09 07:12. Заголовок: Больше всего в этом ..

Больше всего в этом суде умиляет фраза "Прощаю вам..." ну, типа, все простили, а потом "и в волну ее бросает..."
Какой толк с этого прощения тогда?

 Отправлено: 17.11.09 11:30. Заголовок: Флора пишет: И тяже..

Флора пишет:

цитата:

И тяжелое деЦЦтво и юность в монастыре не дают ей индульгенцию на все последующие подвиги.

Понимаете, в чём дело: люди с тяжёлым прошлым делятся на три категории. Одни считают, что вся их жизнь решена за них судьбой, поэтому воспринимают всё это как должное. Их ещё называют пассивными неудачниками. Другие же пытаются бороться с трудностями, но более мягкими, цивилизованными способами. А вот третьи в результате становятся обозлёнными на весь мир, и при любом удобном случае мстят обидчикам, а также ввязываются во всевозможные интриги, разумеется, не без собственной выгоды. Миледи как раз относится к третьей категории. Каждый борется с ударами судьбы, как может.

 Отправлено: 17.11.09 22:58. Заголовок: Леди Фортескью Я пот..

Леди Фортескью Я потому и цитировала не Дюма, а другого писателя. Дюма почти не описывает чувств миледи в юности, да вообще, просто клеймит ее. Но разве мужчина может понять женщину, тем более попавшую в такую ситуацию? Действительно, каждый борется и выживает как может. А миледи из тех, кого лучше не обижать.

 Отправлено: 18.11.09 14:17. Заголовок: Конечно же, пусть ми..

Конечно же, пусть миледи не во всём права, но она просто не умела по-другому жить. Она была предоставлена сама себе, и училась тому, с чем сталкивалась. Дюма со всей жестокостью описывает все преступления миледи и симпатизирует мушкетёрам, на совести которых, по большому счёту, намного больше убийств! Чего стоит одна только фраза: "Я убивал, но смерти я не видел"... Дуэли были нормой, неотъемлемой частью их жизни. И тот же д' Артаньян, который решил отомстить за смерть Констанции, никогда не задумывался о том, что у каждого из убитых им гвардейцев тоже была жена или любимая девушка, а также родители и дети. И ему просто повезло, что среди них не нашлось желающих отомстить за смерть близкого человека...

 Отправлено: 19.11.09 04:44. Заголовок: Леди Фортескью Ну, э..

Леди Фортескью Ну, это фраза из кино, если быть точным, не из книги, но суть отражает. "Обчество" тогда такое было. Мужчинам убивать на дуэли - честь, никто дАрта не осудит, по обычаям времени. Но по нашим, гуманистическим и христианским законам дуэль - тоже убийство из-за личной, сословной и родовой гордыни.

Только 20 век и феминизм лишил дуэль того смысла, который ему придавало дворянство, а позже - интеллигенция.

Где-то у меня была книга об истории дуэли.

А женщине в то патриархальное время позволялось меньше. Они изначально считались грешнее мужчин. Это еще от Библии идет, от Евы. А то, что делала миледи - она могла за это костром кончить. Атос - это воплощение закона и общества того времени.

Леди Фортескью пишет:

цитата:

Конечно же, пусть миледи не во всём права, но она просто не умела по-другому жить. Она была предоставлена сама себе, и училась тому, с чем сталкивалась.

Разумеется. Только обществу это, увы, было безразлично. На историю миледи можно смотреть как на противостояние незаурядной личности и погрязшего в предрассудках общества. Живи она сейчас - такого бы не было.

 Отправлено: 19.11.09 12:13. Заголовок: Миледи пишет: Они,..

Миледи пишет:

цитата:

Они, типа, суд и совершали. "Божий суд"

А какое они имели на это право? Самосуд никогда не приветствовался, даже в то дикое время, именуемое благородной эпохой мушкетёров. Человека судят в суде, куда и следовало обращаться. А их действия называются не иначе как убийство, за которое их тоже могли бы судить, и имели бы на это полное право. Неужели убийство женщины, да и кого бы то ни было, можно считать благородным поступком? Согласна, были другие порядки в обществе, дуэль считалась борьбой за честь. Но когда несколько с философской точки зрения обыкновенных мужчин, из которых один - верующий, берут на себя функцию Господа Бога, совершая "Божий суд" над таким же, как и они, обычным человеком, когда простой смертный решает судить простого смертного, забрать жизнь, которую не давал, разве это нормально? А потом ещё и вымещают зло на её сыне. Благородно, ничего не скажешь. Любопытно, что после этого над ними никто суда не совершал. Более того, им всем по очереди предложили звание лейтенанта королевских мушкетёров. Вот вам и благородная эпоха... Только к кому относится её благородство?

Миледи пишет:

цитата:

Разумеется. Только обществу это, увы, было безразлично. На историю миледи можно смотреть как на противостояние незаурядной личности и погрязшего в предрассудках общества. Живи она сейчас - такого бы не было.

А обществу вообще было наплевать на обстоятельства. Для них был важен только результат. Да и само общество было скорее не обществом, а толпой, у которой мнение одно на всех... Но я не хочу сказать, что кто-то был исключительно плохим человеком. У каждого из нас, помимо недостатков, есть свои достоинства. Просто было время, когда человечеству навязывали определённые принципы. И в какой-то мере выразить собственное мнение было нельзя.

 Отправлено: 20.11.09 01:18. Заголовок: Леди Фортескью пишет..

Леди Фортескью пишет:

цитата:

А какое они имели на это право? Самосуд никогда не приветствовался, даже в то дикое время, именуемое благородной эпохой мушкетёров. Человека судят в суде, куда и следовало обращаться. А их действия называются не иначе как убийство, за которое их тоже могли бы судить, и имели бы на это полное право. Неужели убийство женщины, да и кого бы то ни было, можно считать благородным поступком? Согласна, были другие порядки в обществе, дуэль считалась борьбой за честь. Но когда несколько с философской точки зрения обыкновенных мужчин, из которых один - верующий, берут на себя функцию Господа Бога, совершая "Божий суд" над таким же, как и они, обычным человеком, когда простой смертный решает судить простого смертного, забрать жизнь, которую не давал, разве это нормально? А потом ещё и вымещают зло на её сыне. Благородно, ничего не скажешь. Любопытно, что после этого над ними никто суда не совершал. Более того, им всем по очереди предложили звание лейтенанта королевских мушкетёров. Вот вам и благородная эпоха... Только к кому относится её благородство?

Лично я с Вами полностью согласна! И сколько еще думает как мы?

Леди Фортескью пишет:

цитата:

А обществу вообще было наплевать на обстоятельства. Для них был важен только результат. Да и само общество было скорее не обществом, а толпой, у которой мнение одно на всех... Но я не хочу сказать, что кто-то был исключительно плохим человеком. У каждого из нас, помимо недостатков, есть свои достоинства. Просто было время, когда человечеству навязывали определённые принципы. И в какой-то мере выразить собственное мнение было нельзя.

В общем, и я об этом!

 Отправлено: 20.11.09 11:08. Заголовок: Миледи пишет: И ско..

Миледи пишет:

цитата:

И сколько еще думает как мы?

Кроме нас здесь так думает ещё 7 человек! И, конечно же, ещё кто-то, у кого либо нет Интернета, либо он просто ещё не добрался до нашего форума, чтобы высказать свою точку зрения )))

 Отправлено: 12.04.10 21:45. Заголовок: Как я выяснила из ст..

Как я выяснила из статьи про Ришелье. которую переводила в прошлом году, одной из первых его мер как раз был запрет для дворян судить и казнить на своих землях.

 Отправлено: 12.04.10 23:31. Заголовок: M-lle Dantes пишет: ..

M-lle Dantes пишет:

цитата:

Как я выяснила из статьи про Ришелье. которую переводила в прошлом году, одной из первых его мер как раз был запрет для дворян судить и казнить на своих землях.

Похоже ещо одна причина для дворянских самодуров ненавидеть мудрого политика. А Риш просто спасал их убогих, недопуская чтобы добрые дворяне с ещо боле дорбрыми церковниками совсем довели народ, как не так давно до этого в соседней Германии, то быш до появления какого небудь французского Флориана Гайера. И так проблем с протестантами (войн и мятежей) было достаточно, в такой ситуации только Крестьянской войны для полного счастия и нехватало ИМХО. Так что правильное решение другое дело что за такое самодури любить будут стольже сильно как и за запрет дуэлей.

 Отправлено: 13.04.10 05:13. Заголовок: При таком раскладе п..

При таком раскладе получается, что Галанина писала более точно с истоической точки зрения, нежели Дюма...

 Отправлено: 13.04.10 16:48. Заголовок: де Круаль Получается..

де Круаль
Получается, что так. Несмотря на то, что приверженцы канона считают книгу Галаниной "дурацким фанфиком", в ней гораздо больше исторической правды, чем в романе Дюма. У него образ кардинала несколько искажён, вследствии чего возникают мнения "Атос - жертва коварных интриг, Ришелье - самодур, действующий на благо себя любимого" . Лично я не терплю такого отношения к Ришелье, и считаю выставление выдающегося политического деятеля в таком свете, мягко говоря, большой ошибкой.

 Отправлено: 13.04.10 20:55. Заголовок: Леди Фортескью пишет..

Леди Фортескью пишет:

цитата:

Несмотря на то, что приверженцы канона считают книгу Галаниной "дурацким фанфиком", в ней гораздо больше исторической правды, чем в романе Дюма.

Именно! Нет конечно у Галаниной тоже можно обнаружить неточностей, например в то время когда по книге Ришеле беседуют в монастире с Аннушкой и набирают по ней справки на деле он участвовал в мятеже королевы – матери против сына. Но у Галанины то преимущество что она создала псевдовоспоминания отставной шпионки от первого лица. И тут любие исторические неточности можно списать на нежелание героини обнародовать те или другие факты. В этом плане книга Галаниной очень правдоподобно. Например то что по ходу книгы мы так и неузнаем имена детей главной героини.
У Дюма же на первом месте всегда выпячены личные страсти до такой степени что в результате исторические собитя как бы «задымляются» даже если автор обрисовал их вполне подробно и читатель как правило необращают на них внимание.
«Каноническая» трактовка романа именно этим и страдают.

 Отправлено: 13.04.10 22:47. Заголовок: Леди Фортескью пишет..

Леди Фортескью пишет:

цитата:

Несмотря на то, что приверженцы канона считают книгу Галаниной "дурацким фанфиком"

Я вообще как таковой "канон" не воспринимаю. Получается, что каноном стало искажение истории?
Клинок пишет:

цитата:

у Галаниной тоже можно обнаружить неточностей, например в то время когда по книге Ришеле беседуют в монастире с Аннушкой и набирают по ней справки на деле он участвовал в мятеже королевы – матери против сына.

Одно другому не сильно мешает. Ришелье же говорит, что отправился за Марией Медичи...

 Отправлено: 14.04.10 03:02. Заголовок: Так. Два пункта: M-..

Так. Два пункта:

M-lle Dantes Я могу это использовать на http://mushketery.forum24.ru/?

Кстати, кому не нравится каноническая трактовка Дюма, могут на сей игре многое исправить.

 Отправлено: 24.06.10 22:04. Заголовок: M-lle Dantes А вы бы..

M-lle Dantes А вы бы не выложили эту статью?

 Отправлено: 27.06.10 03:28. Заголовок: Между прочим, есть и..

Между прочим, есть и другие мнения. И интересные факты насчет юридической стороны дела:
http://www.eretik.forum24.ru/?1-0-0-00000015-000-0-0<\/u><\/a>
Прочтите эту тему.

 Отправлено: 29.06.10 08:59. Заголовок: Рошфор Прочитала. Но..

Рошфор Прочитала. Но все же поддерживаю здесь мнение Леди Фортескью:

цитата:

А обществу вообще было наплевать на обстоятельства. Для них был важен только результат. Да и само общество было скорее не обществом, а толпой, у которой мнение одно на всех... Но я не хочу сказать, что кто-то был исключительно плохим человеком. У каждого из нас, помимо недостатков, есть свои достоинства. Просто было время, когда человечеству навязывали определённые принципы. И в какой-то мере выразить собственное мнение было нельзя.

Так что законы законами, но за этими законами - дикий беспредел феодалов. Такие вот Атосы пользовались законами в свою выгоду. Все на них работало: и презумпция виновности, и трудности апелляции(обстоятельства были против Миледи), и сеньоральное право... Только в случае с миледи, чтоб понять всю подлость, нужно сразу обозначить - то общество было больное, и надо судить по более высшим этическим законам, тем более что клеймение миледи было признано самосудом даже в вашей ссылке. Скрытый текст

Оффтоп: Только, ради Бога, будьте осторожны на тех форумах - там не альтернативщики, желающие понять другую сторону, а поклонники канона. Ваших аргументов там не поймут.

 Отправлено: 30.06.10 11:52. Заголовок: Миледи пишет: Так ч..

Миледи пишет:

цитата:

Так что законы законами, но за этими законами - дикий беспредел феодалов.

Полностью согласна. Если, по сути, феодализм до конца не искоренён и в наши дни, то о XVII веке и говорить нечего. Дикость на каждом шагу...

 Отправлено: 08.07.10 08:09. Заголовок: Вообще-то это было в..

 Отправлено: 09.07.10 03:20. Заголовок: Рошфор Передайте авт..

Рошфор Передайте автору наши извинения.

Честно говоря, это была ваша ошибка. Надо было посоветоваться со мной.

Скрытый текст

Мои слова выше Миледи пишет:  цитата: Только, ради Бога, будьте осторожны на тех форумах - там не альтернативщики, желающие понять другую сторону, а поклонники канона. Ваших аргументов там не поймут. были сказаны не для того, чтобы обидеть те форумы, просто практика показывает, что традиционные поклонники Дюма обычно поддерживают его мнение. Примером тому является Дюмания. Люди же, готовые поспорить с господином Дюма и господами мушкетерами, чувствуют себя там неуютно. Никакие законы и "обычная практика" не является оправданием врагам Миледи. Та же история с Мордаунтом и Арамисом.

 Отправлено: 09.07.10 03:42. Заголовок: Миледи Уже извинился..

Миледи Уже извинился.
Скрытый текст

Только не буду говорить с ними об этом. Зато очень хочется обсудить с вами концепцию форума. В админке.

 Отправлено: 23.07.10 19:14. Заголовок: И все же интересно п..

И все же интересно почему Миледи ничего не сказала в свою защиту на том "суде"? Да, я тоже думаю, что это было бы бесполезным сотрясением воздуха, но так можно было бы потянуть время, а вдруг подоспела бы помощь, человек всегда на что-то надеется.
Оффтоп: Как вам моя леди Сквибик?

 Отправлено: 27.07.10 06:50. Заголовок: lady orbit Тоже непо..

lady orbit Тоже непонятно. На "Нечестивце" задавали этот вопрос. Почему она не опротестовала клеймо(тут был самосуд), почему молчала в ответ на обвинения? Признавала вину, или боялась?

Оффтоп: Хорошая))

 Отправлено: 08.08.10 00:56. Заголовок: Миледи пишет: Призн..

Миледи пишет:

цитата:

Признавала вину, или боялась?

В случае с опротестованием клейма могла и бояться. Кардинал мог бы просто использовать это знание чтобы усилить свою власть над ней, потребовать выполнения какого-нибудь опасного задания, обещая в качестве награды выдать соответствующий документ, как с титулом или просто получить хороший предлог, чтобы избавиться от нее, если она вдруг станет неугодна.
А вот на "суде" непонятно, прямо как подменили. Откуда такая апатия и равнодушие к собственной жизни. Неужели осознала вину за смерть Констанции? Как-то не очень правдоподобно все это.

 Отправлено: 09.08.10 03:02. Заголовок: lady orbit пишет: В..

lady orbit пишет:

цитата:

В случае с опротестованием клейма могла и бояться. Кардинал мог бы просто использовать это знание чтобы усилить свою власть над ней, потребовать выполнения какого-нибудь опасного задания, обещая в качестве награды выдать соответствующий документ, как с титулом или просто получить хороший предлог, чтобы избавиться от нее, если она вдруг станет неугодна.

Да. Не подумала я об этом.

lady orbit пишет:

цитата:

А вот на "суде" непонятно, прямо как подменили. Откуда такая апатия и равнодушие к собственной жизни. Неужели осознала вину за смерть Констанции? Как-то не очень правдоподобно все это.

Мне тоже так кажется.

 Отправлено: 13.10.11 20:41. Заголовок: Миледи я считала зло..

Миледи я считала злодейкой только тогда, когда в книге половины не понимала по причине возраста. А когда я в книге уже все понимала, тогда выяснился один момент. МИЛЕДИ НИКОМУ НЕ ДЕЛАЛА ЗЛА ПЕРВОЙ! Ну если только по заданию кардинала - так в политике друзей не бывает, не ее, так еще кого-либо прислал бы Ришелье, ничего личного, и тэ дэ, и тэ пэ. Миледи могла на зло, причиненное ей, ответить не по-христиански - но тут уж точно, не суди да не судим будешь. И уж точно, не мушкетерам ее судить!

 Отправлено: 13.09.12 17:06. Заголовок: lady orbit пишет: И..

lady orbit пишет:

цитата:

И все же интересно почему Миледи ничего не сказала в свою защиту на том "суде"? Да, я тоже думаю, что это было бы бесполезным сотрясением воздуха, но так можно было бы потянуть время, а вдруг подоспела бы помощь,

lady orbit пишет:

цитата:

А вот на "суде" непонятно, прямо как подменили. Откуда такая апатия и равнодушие к собственной жизни. Неужели осознала вину за смерть Констанции? Как-то не очень правдоподобно все это.

И сам Дюма, и его персонажи - т.е. мушкетеры - прекрасно знали, что НЕЛЬЗЯ ей давать такой возможности, ни малейшей! Ведь не она перед ними виновата - они перед ней виноваты, и это ей бы следовало их обвинять - палача за клеймо, Атоса за веревку, д^,Артаньяна за постельную историю (статью подобрать трудно, но гнусность Дарта вполне тянет на преступление, и ему это известно), Винтера за смерть мужа (если бы хоть малейшее подозрение было у деверя, что она виновна по-настоящему, обратился бы в настоящий суд, не раз уже я говорила, но повторюсь). Им это известно лучше чем кому-либо, и им необходимо обвинить ее в собственных преступлениях перед ней же - "ты чудовище, потому что мы тебе сделали кучу мерзостей". (Аф-фи-геть!!! ) Есть еще отравленная Констанция, но не Дарту, менявшему любовниц как перчатки, становиться в позу "пострадавшего". Лучше бы припомнил, как легко изменял Констанции, и что ему самому никто не прислал бы отравленного вина, если бы хранил Констанции верность - всего-то навсего!!!
Так вот, если бы миледи вздумала защищаться, ей бы перерезали горло на месте, едва она два слова бы сказала - я так думаю. И зачем ей напрягаться, рассказывать им то, что они сами прекрасно знают? И если бы кто-то вздумал вмешаться, миледи в ту же секунду убили бы - она была в их руках. Безразличие, апатия... у Галаниной это спектакль, разыгранный миледи для мушкетеров, а они и поверили, дураки... в моем фанфике (я от скромности не умру! ) женщина с проклятием на плече потеряла волю к жизни после смерти второго мужа и желала лишь убить Бекингэма, а на тот момент она уже добилась его смерти... или то, что все "победы" мушкетеров у Дюма надуманные и искусственные. Когда мушкетерам надо кого-то "победить" - кого-то одного целой толпой! - Дюма насылает на противника приступ жуткого маразма. (Ведь Мордаунт, не догадавшийся сначала подтянуть к фелуке лодку и усадить туда половину команды, если не всю, а уж потом поджечь фитиль - это олигофрения в самой безнадежной стадии. Если у Кромвеля офицеры - последние дебилы, как он войну-то с королем выиграл?! Или миледи, травящая Констанцию чуть ли не на глазах у целого монастыря, - а ведь только что охмуряла Фельтона, хладнокровно танцуя на тонком канате над пропастью! - один неверный шаг, и она окажется на корабле, плывущем в колонии, где ей могут и горло перерезать! - и она справилась, станцевала и хладнокровия не потеряла! - и вдруг убивает, забыв про всякую осторожность, не собираясь заметать следы преступления - вместо того, чтобы просто рассказать Констанции, какие рога ей наставил д^,Артаньян, после чего Констанция сама отравится, а если и выживет, останется перееханная женщина со сломанной жизнью? ) Разные варианты объяснения, можно выбирать. Только один вариант абсолютно неподходящий и ничего не объясняющий - кроме того, что мушкетерам позарез надо убрать объект собственных подлостей и не дать никому озвучить эти подлости - тот, что у Дюма.

 Отправлено: 14.09.12 10:11. Заголовок: Как интересно - целы..

Как интересно - целый трактат получился! Тогда тема для фанфика (юморного, т.к. всерьёз об этом писали уже не раз):

- Вам не в чем себя упрекнуть, мой дорогой супруг?
- Молчите, несчастная, или друзья усомнятся в моём благородстве!
- А Вам, господин д*Артаньян?
- О-о-о... я уже наказан потерей одной из своих возлюбленных... молчите...а то меня разлюбит ваш супруг!
- А вам, любезный брат?
- Сестра! Есть вещи, о которых вслух говорить не-при-лич-но! Аристократу не подобает умение считать деньги - а мне пришлось научиться...

И т.д.

В итоге судьи, замученные совестью, прыгают в речку сами, но - мелко! Ужасаются - неужели с та-а-кими грехами их даже в ад не принимают?!

Версия "Еретика" конечно, интересна и познавательна, но есть ли смысл разбирать произведение, далёкое от исторической подлинности, с точки зрения истории?

В правомерности такого подхода, похоже, сомневался и сам автор. И поэтому "правый в своём праве" феодал у него годами скрывается от правосудия под мушкетёрским плащом, имитируя собственную смерть.

 Отправлено: 14.09.12 17:34. Заголовок: natbaeva1960 пишет: ..

natbaeva1960 пишет:

цитата:

- Вам не в чем себя упрекнуть, мой дорогой супруг? - Молчите, несчастная, или друзья усомнятся в моём благородстве! - А Вам, господин д*Артаньян? - О-о-о... я уже наказан потерей одной из своих возлюбленных... молчите...а то меня разлюбит ваш супруг! - А вам, любезный брат? - Сестра! Есть вещи, о которых вслух говорить не-при-лич-но! Аристократу не подобает умение считать деньги - а мне пришлось научиться...

ГЕНИАЛЬНО!!!!!!!!!!!

natbaeva1960 пишет:

цитата:

"правый в своём праве" феодал у него годами скрывается от правосудия под мушкетёрским плащом, имитируя собственную смерть.

Вот-вот. Феодальное право и прочие средневековые нормы никогда не означали - развешивать на деревьях кого взбредет без суда и следствия.
(А трактат получился сам собой, я сначала не собиралась, но аппетит пришел во время еды... )

 Отправлено: 22.09.12 21:42. Заголовок: Это была не казнь,а ..

Это была не казнь,а РАСПРАВА!
Ее убийством каждый удовлетворял свои собственные интересы и собственные комплексы( я еще где-то понимаю графа- он на Анне повернут),Дарт из ярости (и позора). Винтер-денежки! Портос-глупость! Арамис-подлость и интриги! И ведь НИКТО из этих ФРАНЦУЗОВ не осознал,что Анна своими действиями спасла Францию от войны!!! А убийство какой-то драной галантерейщицы "переполнило Их чашу терпения"....

 Отправлено: 23.09.12 10:48. Заголовок: Анна Гиз пишет: А у..

Анна Гиз пишет:

цитата:

А убийство какой-то драной галантерейщицы "переполнило Их чашу терпения"....

Про драную галантерейщицу Дарту следовало бы помнить, когда письма де Варда к Анне подделывал. И когда из спальни в спальню кувыркался - от Кэтти к Анне, и обратно к Кэтти, и опять обратно А как поперла его Анна из спальни кинжалом, как убежал от одной любовницы в платье другой любовницы - так сразу третью полюбил всем сердцем. А хранил бы он верность драной галантерейщице - и ему самому никто не присылал бы отравленного вина, и жил бы себе спокойно припеваючи, и галантерейщица была бы жива-здорова. В Армантьере он как-то об этом забыл.

 Отправлено: 23.09.12 10:50. Заголовок: Легче всего переложи..

Легче всего переложить свою вину на другого. Плюс у Дарта уязвленное самолюбие,в постели то он прекрасно понимал-КОГО любит Анна.

 Отправлено: 30.09.12 19:51. Заголовок: Неприглядно в Армант..

Неприглядно в Армантьерском деле выглядят Арамис и Портос! Уж им то она ничего плохого (и хорошего тоже) не сделала!